Я мимо Ангела шагну,

Дивясь разрезу глаз его печальных

И атрибутам матово-хрустальным,

Нездешним тканям, локонам, ресницам,

Разлету крыльев иноморской птицы.

Неведомой науке…Я ему шепну:

-    Гони печаль, Приятель! Яблоки в продаже.

Змей-искуситель в недвижимых стражах

Раздул пятнистый капюшон! -

Но как материален сон!

И ель игрушками сравнений отбренчала.

Мы снова начинаем все сначала…

Как экспонат Музея на Волхонке,

Находишься - не есть!

И каждым звуком, бережным и звонким,

Приносишь весть.

Хранили плохо - кожа одряблела вон,

Но голос чист.

И смотрится мальчишкою несмелым

Седой артист.

Не скажет ни единой лживой строчки -

Прощает все

Прозрачно-колко-кружевное

Невидимое бытие.

О, Планета с говорящими животными и цветами,

С тридесятыми чудесами!

Тесновато, чай, на Палехской поделке?

Гляжу оболдело

В бездонные очи:

«Что, цветочек, хочешь ты?

  Тебя только мы и слушаем,

  То есть кушаем

  Отощавшими ушами!»

Дергать губами

Только и остается,

Всепрощение одолев.

Вон как голос легок да смел!

Чем не кисть Хокусая,

Бьющая хвостиком по бумаге?

Не остави нас, не остави

Без баюкающего своего волшебства…

                                                                  30.12.85.